В заявлении упоминалась и гипотеза Карфакса, причем названа она была предположительно верной. Какова бы ни была истина, говорилось в конце, лучшим выходом из создавшегося положения будет закрытие «Медиума» на веки вечные. Католикам же со дня опубликования заявления прибегать к его услугам возбранялось категорически. Папская энциклика на сей счет выйдет в следующем году.

— Тогда это будет вопросом догмы, а не порядка, — сказал Карфакс. — Интересно, что произойдет, когда найдут Моисея или Магомета? Какие объяснения мы услышим?

Так и проходили дни. За стенами номера происходили сильные бури, внутри них — бури послабее.

Патрицию раздражала привычка Гордона бубнить себе что-то под нос и его пристрастие к хлебу с чесноком; она  приводила Карфакса в ярость тем, что разбрасывала повсюду свою одежду и предпочитала сосиски жареному мясу, что не ела зелени и считала президента, этого твердолобого консерватора, великим человеком. Не было у них единогласия и в отношении телепередач. Ей нравилось смотреть спортивные репортажи и комедии, но быстро наскучивало все, что было хоть немного серьезным. Например, ей не нравился Шекспир — она громко зевала и тяжело вздыхала, когда он наслаждался фильмом.

Конечно, это были мелочи. И с ними легко было бы свыкнуться в иных, не столь уединенных условиях. Карфаксу они уже начали казаться признаками несовместимости характеров.

Он получил от «Форчун и Торндайк» уже три сообщения. Агент в Бонанза Серкусе был не в состоянии определить со всей достоверностью наличие или отсутствие Вестерна или Лиффлона в комплексе Мегистуса. Агенту не удалось проникнуть в десятиэтажное здание, но он подкупил служащего государственной почты, чтобы проверить, нет ли какой-либо корреспонденции на их имена. Ничего не оказалось. Это могло означать, что они либо связываются с внешним миром посредством видеофона, либо отсылают свою почту самолетом Мегистуса.

В штаб-квартире в Беверли-Уиллшире, однако, Вестерна не было — это сообщил один журналист.

Кроме того, агенту (его звали Рейнольдс) удалось выяснить в энергокомпании Бонанза Серкус, что Мегистус расходует обычное для подобного рода предприятий количество электроэнергии. Этот факт ни о чем не говорил, поскольку «Медиум» мог извлекать энергию из вселенной электромагнитных существ.

На пятый день Рейнольдс позвонил Карфаксу в 13.10, сразу после того, как они с Патрицией вернулись с завтрака.

— За мной установлена слежка. Я привлек чье-то внимание. Кто-то побывал в моем номере, двоих я заприметил со вчерашнего дня. Что делать дальше? Вы хотите, чтобы я оставался здесь, или мне предпочтительнее смыться?

— Смывайтесь, — сказал Карфакс. — Эти парни могут вести грязную игру — ставки весьма высоки.

Он жалел, что не отправился туда сам. Это было бы намного дешевле, и он был бы занят чем-то полезным. Но если Вестерн там, ему ничего не стоило бы опознать Карфакса и, поймав его на горячем, затащить внутрь комплекса Мегистуса.

С другой стороны, какой смысл Вестерну заваривать всю эту кашу? Раз уж миссис Уэбстер не жалуется на последствия разговора с Лиффлоном, следовательно, Вестерн чувствует себя в полнейшей безопасности. И, скорее всего, имеет для этого вескую причину — Лиффлон будет начисто отрицать все, о чем может рассказать миссис Уэбстер.

Карфакс чувствовал, что загнан в тупик и будет в нем сидеть, пока на арену не выйдет Лиффлон.

Во время обеда он был нетерпелив и раздражителен. Даже кинофильм, который они посмотрели после (замечательная и жуткая экранизация научно-фантастического романа Лема «Солярис»), не поднял его настроения. Войдя в номер, он увидел горящую под экраном видеофона сигнальную лампочку. Дежурная сообщила, что для него оставлен номер в Бонанза Сити, по которому просили позвонить. Еще через три минуты, широко улыбаясь, он вернулся к Патриции.

— Я должен диспетчеру аэропорта две сотни долларов. Лиффлон и его секретарша отбывают в аэропорт «Санта-Сусана».

XV

В это время, в 01.25, в вестибюле аэропорта почти никого не было. Гордон и Патриция пили кофе в зале ожидания. В 01.50 в небе появились огни самолета, делающего круг перед посадкой. В 02.00 двухтурбинный моноплан отбуксировали к ангару, где держал свой самолет Лиффлон. Гордон сверил номер моноплана с номером, который ему сообщил диспетчер. Это был самолет Лиффлона.

Он бросил в урну наполовину еще полный картонный стаканчик и сказал:

— Лиффлон сейчас отправится в диспетчерскую башню, чтобы зарегистрировать прилет. А вот секретарша, скорее всего, будет ждать его здесь.

— Ну и что?

— Она нас не знает. Я попытаюсь завязать с ней беседу. Вот она идет.

В зал ожидания вошла высокая женщина с более чем пышной грудью, очень узкой талией, весьма могучими бедрами и невероятно длинными стройными ногами. Седые волосы были уложены в сложную прическу из большого количества завитков. Кроме фальшивых ресниц, на ее лице не было представлено никакой другой продукции косметических фирм. В молодости, должно быть, она была потрясающе красивой.

С характерным размашистым покачиванием бедер, которое навело Карфакса на мысль, что молодость ее прошла в стриптиз-баре, женщина прошла к кофейному аппарату, обдав его облаком запаха сандалового дерева, и протянула руку за стаканчиком.

— Миссис Бронски?

Она подскочила, открыв рот от удивления и немного расплескав кофе.

— Бога ради! Вы так меня напугали!

— Извините, — сказал он, протягивая ей сохранившееся со времен работы в Лос-Анджелесе удостоверение. — Мистер Вестерн велел мне проводить вас обоих домой.

Лицо ее прояснилось, но сразу опять нахмурилось.

— Но он ничего не говорил нам о вас, м-р Чайлд.

— М-р Вестерн позвонил мне час назад, когда решил, что вам нужен телохранитель.

— И он объяснил, почему? — произнесла она, подняв брови.

— Разве м-ру Вестерну задают такие вопросы?

— Этот сукин сын мог хотя бы сообщить по радио о вас во время полета.

Так. Значит, они все же были у Вестерна.

— Разрешите представить вам миссис Чайлд, мою коллегу.

Оставалось только надеяться, что она не потребует удостоверения у Патриции, сидящей в кресле. — Дорогая, это миссис Бронски, секретарь мистера Лиффлона.

Миссис Бронски опустилась в кресло рядом с Патрицией.

— Вы уверены, что мистер Вестерн никак не мотивировал ваше присутствие здесь? Меня это очень удивляет. Все казалось в полном порядке, когда мы вылетали. Роберт был в отличной форме, но я предполагаю…

Карфакс выждал несколько секунд, потом не удержался:

— Предполагаете что, миссис Бронски?

— Да так, ничего.

— Возможно, м-р Вестерн опасался фанатиков? В последнее время столько насилия вокруг, особенно после убийства Оренштейна…

— Вероятно, так оно и есть, — согласилась она. — Но кто мог узнать, что м-р Лиффлон был его клиентом? Все было настолько шито-крыто…

— За мистером Вестерном шпионят очень многие: агенты ФБР, журналисты, всякие помешанные…

За углом послышались шаги, и через несколько секунд в зал вошел круглолицый мужчина лет тридцати пяти. Карфакс сразу узнал его по фотоснимкам, которыми его снабдили в «Форчун и Торндайк», и включил магнитофон, лежащий в кармане пиджака.

Внезапно остановившись, Лиффлон обвел взглядом Карфаксов и миссис Бронски. Пальцы его крепче стиснули ручку портфеля, словно он опасался, что его сейчас отнимут.

— Что это означает, миссис Бронски?

Она, улыбаясь, поднялась ему навстречу.

— Это телохранители, мистер Лиффлон. М-р Вестерн послал их на случай непредвиденных осложнений.

В глазах Лиффлона мелькнула тревога.

— Осложнений? Каких осложнений? Он сказал, что все прошло прекрасно.

Карфакс приблизился к нему, протягивая руку.

— Позвольте представиться: м-р Чайлд. А это моя жена и одновременно партнер по агентству. Извините, что пришлось потревожить вас, м-р Лиффлон, но м-р Вестерн поднял нас с кровати и послал сюда, распорядившись, чтобы мы оставались с вами до особого распоряжения. Не думаю, чтобы этому была серьезная причина, но, как я уже говорил миссис Бронски, в последнее время участились убийства. В стране царит хаос. Ну да вы и сами это знаете.